...В Вену они въехали днем. По улицам спешили автомашины, большие
военные грузовики, штабные "виллисы" и "джипы". Видны открытые двери
магазинов, витрины, полные товаров, очереди покупателей.
Жерар вертел головой по сторонам, на лице ни с чем не сравнимое
удовольствие и удивление. Открыты маклерские конторы, какие-то непонятные
офисы, рестораны и кафе, ювелирные магазины. И везде толклись покупатели,
штатские, американские, французские, английские и русские солдаты.
- Бог мой, как будто не было войны,-изумлялся Жерар,- уверен, даже
публичные дома открыты! Вена - есть Вена! Золотой город!
Они проехали мимо ресторана под открытым брезентовым навесом.
- Жареным мясом пахнет,- потянув носом, сказал Даниэль.
- Запаситесь терпением, сукины дети! - ответил Жерар,- я знаю тут одно
тихое местечко. Там мы сможем раздобыть немного денег, чтобы купить мне
ботинки. Не могу же я ходить в смокинге и босиком?
- Как мы раздобудем денег? - спросил Вахтанг.
- Мне дадут взаймы. В Грузии твоей дают взаймы деньги?
- О-о, и даже очень часто,- улыбнулся Вахтанг.
- Здесь не любят давать, но мне не откажут. Слушайтесь меня и поменьше
задавайте дурацких вопросов. Сворачивай налево...
Они остановились напротив большого трехэтажного универмага. Жерар
выглянул из машины, окинул его изучающим взглядом:
- Так, все на месте... как будто и не было войны... На третьем этаже
кабинет хозяина...
- Ты что, знаком с ним? - спросил Даниэль.
- Я в Вене со всеми знаком,- ответил Жерар.
- Неужели он тебе даст взаймы? - с сомнением спросил Даниэль.- Я что-то
сильно сомневаюсь.
- Откуда вам знать, что такое Запад? - усмехнулся Жеpap,- поехали, и я
на ходу расскажу вам, как надо жить, чтобы не помереть с голоду в этой
проклятой Вене...
...На Жераре поверх смокинга надета брезентовая куртка рабочего. Из
карманов куртки торчали мотки проволоки и электрического шнура, отвертки и
плоскогубцы. Он стоял на стремянке на лестничной площадке третьего этажа и
ввинчивал в плафон лампочки. Отсюда виден коридор третьего этажа и массивная
дверь с медной табличкой: "ДИРЕКТОР".
Пролетом ниже, между вторым и третьим этажом стояли Даниэль и Вахтанг и
смотрели на Жерара. А еще ниже - торговые залы магазина, где толпился и
сновал самый разный народ, слышался несмолкаемый разноязыкий говор.
- Что так долго? - нетерпеливо спросил Даниэль и рукавом вытер испарину
со лба.- Может, они сегодня не придут?
- Раз Жерар сказал, что придут, значит, придут,- негромко ответил
Вахтанг,- такому честному человеку можно верить...
Вдруг внизу громко хлопнула дверь лифта, и через секунду кабина
медленно пошла вверх. Жерар смотрел вниз, на Владимира и Вахтанга, сделал им
жест рукой.
Лифт остановился, открылись двери - и на площадку вышли двое мужчин с
черными саквояжами и двое полицейских. Мужчины с саквояжами прошли коридор и
оттуда - в кабинет директора, а полицейские застыли возле открытой дверцы
лифта.
Несколько минут мужчины с саквояжами вышли из кабинета директора,
прошли коридор и вошли в лифт. Полицейские пошли следом за ними, и в это
мгновение Жерар уронил со стремянки лампочку. Она разбилась с громким
хлопком. В ту же секунду Даниэль и Вахтанг прыжками понеслись вверх по
лестнице, взлетели в кабину лифта, и Вахтанг наставил на полицейских
пистолет, скомандовал:
- Руки! - и добавил фразу на грузинском.
Полицейские оторопело молчали, медленно подняли руки. Даниэль выдернул
из рук перепуганных мужчин два черных саквояжа, и еще через секунду Вахтанг
и Даниэль выскочили из лифта. Даниэль нажал кнопку, дверь захлопнулась.
Кабина с ограбленными инкассаторами медленно опускалась вниз, а Жерар,
Вахтанг и Даниэль прыжками через несколько ступенек неслись вниз по
лестнице. Когда лифт был еще где-то между третьим и вторым этажами, все трое
выскочили из магазина и уже неторопливым шагом направились к "майбаху",
стоявшему неподалеку у обочины. За рулем сидел Владимир. Он дал газ и задним
ходом подкатил ближе к товарищам. Вся троица благополучно погрузилась в
машину, "май-бах" рванул с места, на бешеной скорости помчался по улице,
свернул в переулок, визжа тормозами и распугивая прохожих.
- Ха-ха-ха! - смеялся Жерар и трепал собаку за уши,- учитесь, сукины
дети! Я давно придумал эту шутку, еще до войны! Мы с моим приятелем-летчиком
заходили в этот магазин в тридцать шестом году! Эй, Вахтанг, как твое плечо?
- Болит левое,- усмехнулся Вахтанг,- а деньги я нес в правой руке!
Слушай, а этот летчик не был грузином, а?
- Нет, он был итальянец, ха-ха-ха!
- Запомни, Жерар, это первый и последний раз,- жестко проговорил
Даниэль.
- Конечно, последний, разве я спорю? - с готовностью согласился Жерар,-
нет, а как все ловко получилось, а? Любой гангстер может нам позавидовать!
Ребята, мы теперь богачи! Мы снимем шикарный номер в отеле и будем жить, как
люди! И моя собака будет жить, как человек!
- Останови машину,- вдруг сказал Даниэль.
- Зачем? - спросил Владимир, но машину остановил.
Даниэль выбрался на тротуар, достал из-за пазухи Библию и остановил
первого прохожего - пожилого мужчину в кепке, с большим клетчатым шарфом.
Даниэль что-то сказал ему и отдал Библию. Потом сел в машину, сказал:
- Все, Библия нам больше не нужна.
- Ха-ха-ха! - беззаботно смеялся Жерар, хотя все остальные были
серьезны.
А пожилой венец еще долго растерянно смотрел вслед "майбаху", прижимая
к груди Библию.
...А в магазине паника. В кабинете директора сидели полицейские военной
полиции, представитель американской военной администрации. Директор был в
гневе. У дверей стояли перепуганные инкассаторы.
- Это безобразие, господа! Вся дневная выручка! - кричал владелец
магазина.- В городе полно солдат четырех великих держав и вы не можете
навести порядок! Вся дневная выручка, кошмар!
- Успокойтесь, сэр,- холодно говорил американец,- мы примем все
необходимые меры.
- Там свидетели дожидаются, господин майор,- сказал один из
полицейских, что прикажете делать?
- Пригласите,- ответил майор.
В кабинет директора вошел высокий худой старик в очках и с увесистой
палкой. Шея замотана клетчатым шарфом.
- Вы видели преступников, когда они вышли из магазина?
- Да. Их было трое. Один нес в руках два черных саквояжа.
- Куда они пошли? - быстро спрашивал майор.
- Они никуда не пошли, господин майор. Они сели в машину и уехали.
- Машина? Марку машины вы не заметили?
- Почему же не заметил? Машина марки "майбах". Очень хорошая машина,
только в ветровом стекле две или три пулевые пробоины.
- "Майбах"? - вскинул голову майор,- а женщины в машине не было?
- За рулем сидел мужчина. Еще в машине сидела собака. Порода - немецкая
овчарка.
- Вы что-то путаете, сэр,- майор с сомнением смотрел на старика.- Если
это та машина, которую мы ищем, то в ней должна быть женщина.
- Я не знаю, какую машину вы ищете, господин майор, но в той машине, о
которой я говорю, мужчина за рулем и овчарка.
- Вы не могли ошибиться?
- Конечно, я пожилой человек, но пока в состоянии отличить женщину от
собаки,- с достоинством отвечал старик...
...Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль шли по коридору отеля. Перед ними
семенил низкорослый портье и медленно, величественно ступал владелец отеля -
сухопарый, седовласый господин в черном костюме. Портье остановился перед
дверью в номер, загремел связкой ключей, открыл дверь:
- Прошу вас, господа. Один из лучших номеров в отеле.
В открытую дверь была видна громадная комната, заставленная старой
черного дерева мебелью. Дальше видны двери в другие комнаты.
- Нам нужен самый лучший,- оглядываясь, сказал Жерар.
- Это недешево стоит, господа,- вежливо улыбнулся портье. Сухопарый
владелец отеля молчал.
- Сколько? - спросил Жерар.
- Шестьсот марок в день, господа.
- Дружище, заплати ему, сколько нужно,- Жерар обратился к Владимиру.
Тот молча достал толстую пачку банкнот, небрежно протянул портье. Владелец
отеля прощупал пачку глазами, проговорил:
- Могу предложить самый лучший номер. В нем останавливался сам Гиммлер,
когда приезжал в Вену,- последние слова владелец произнес почти шепотом и
величественно направился дальше по коридору, устланному темно-вишневой
дорожкой. Четверо друзей и портье последовали за ним.
- Совсем забыл,- сказал Жерар,- с нами еще собака. Чудесное,
добродушное животное.
Портье забежал чуть вперед, посмотрел на сухопарого владельца: как быть
с собакой? Тот, чуть помедлив, едва заметно кивнул головой.
- Ну, кто же будет возражать, если господа так любят животных,-угодливо
улыбнулся толстяк-портье.- Но за пребывание животного в отеле платить
придется больше. Я сожалею, господа, но такие правила.
- Дружище, заплати ему,- величественно уронил Жерар.
Владимир поморщился, но достал из кармана пиджака еще пачку банкнот,
протянул портье. Тот схватил пачку на лету, а Владимир едва слышно
проворчал:
- Кончится тем, что я отравлю эту подлую тварь. Вахтанг прыснул в
кулак, но тут же снова принял неприступное выражение лица.
Вдруг владелец остановился, посмотрел на всех четырех:
- Простите, господа, вы будете жить в отеле?
- Разумеется,- ответил Жерар.
- И все в одном номере? - едва заметная усмешка тронула сухие губы
владельца отеля.
- Нет, дружище, мы не педерасты,- Жерар тоже усмехнулся,- нам нужен еще
номер. Или два. И не хуже.
- В которых останавливался хотя бы Риббентроп,- добавил Даниэль.
- Или Кальтенбруннер,- сказал Владимир,- и еще принесите русской водки
и грузинского вина. Цинандали.
- Лучше Гурджаани...- подал голос Вахтанг.
- Распорядитесь, дружище,- и еще одна пачка банкнот перекочевала в
ловкие руки портье...
...Когда они вошли в номер, предупредительный портье закрыл за ними
дверь со словами:
- Я надеюсь, вам понравится в нашем отеле, господа.
Жерар тут же подбежал к массивному старинному креслу с выточенными на
спинке орлами, собравшись с силами, поднял его над головой и смаху обрушил
на пол. Раздался треск дерева, у кресла отвалились ножки.
- Что ты делаешь? - испуганно вскрикнул Даниэль.
- Хочу почувствовать себя хозяином в этой паршивой конуре! Тем более,
что на этом кресле, наверное, сидел сам Гиммлер! - Жерар обеими ногами с
силой прыгнул на широкую кровать. С хрустом подломились ножки, лопнули
пружины.- И он, наверное, спал на этой кровати! И уж, конечно, пил из этих
фужеров, чтоб он еще раз сдох на том свете! - Жерар стал колотить об стену
тяжелые хрустальные фужеры. Хрустальные осколки разлетались в разные стороны
с мелодичным звоном.
- Ах, как звенят! - мечтательно прикрыв глаза, говорил Жерар.-
Настоящий венский хрусталь!
Владимир хохотал, глядя, как беснуется Жерар, протянул ему огромное
блюдо:
- Трахни-ка вот это! Кажется, богемское стекло!
- Давай! - Жерар с силой швырнул блюдо о стену, прищелкнул языком.-
Действительно, настоящее богемское!
- Прекратите! - кричал Даниэль.- Вы с ума посходили? Вахтанг, а ты что
сидишь, как на панихиде?
- Я жду мой любимый Гурджаани,- улыбнулся Вахтанг.- Я мечтал о нем
четыре с половиной года...
- Прекратите же! - снова закричал Даниэль.- Варвары!
- За все заплачено! - резонно возразил Владимир.
...Когда портье в сопровождении официанта с подносом, на котором стояли
бутылки водки и тарелки с закуской, появились в номере, у портье едва не
отвалилась челюсть. Можно было подумать, что тут прошло стадо быков.
Портьеры на окнах порваны, переломаны кресла, побита посуда. На сломанной
широкой кровати лежал, раскинув руки, Жерар и кричал:
- Что еще можно сломать в этом борделе?! Владимир, Вахтанг, придумайте,
что еще можно сломать! У меня руки чешутся!
- О, перекур! - Владимир кинулся к официанту, налил в фужер водки,
залпом выпил, схватил с тарелки ломти колбасы, обернулся.- Вахтанг, твое
любимое Гурджаани!
- Твой любимый Гурджаани,- по-русски поправил его Вахтанг и тоже
подошел к официанту с подносом, взял бутылку, подержал, словно взвешивал,
прочел этикетку, улыбнулся, проговорил тихо: - Ну, здравствуй, дорогой...
столько лет к тебе шел...
- Господа... как это понимать? - бормотал подавленный портье.- Это
дорогая мебель... восемнадцатый век, господа... дорогая мебель...
- Не волнуйтесь, дружище! - прожевывая колбасу, успокоил его Владимир.-
Просто нам некуда девать силы и мы решили немного повеселиться после этой
проклятущей войны! Имеем право? Или веселиться можно только Гиммлеру с
Кальтенбруннером?
- Восемнадцатый век... Боже мой...- лепетал портье.
- Мы понимаем - восемнадцатый век! За восемнадцатый особая плата, так?
Пожалуйста, получите,- Владимир достал еще пачку банкнот, сунул ее портье,-
и выметайтесь отсюда, дружище, не мешайте веселиться! Давай шевели ногами! -
он подтолкнул портье и официанта к двери, захлопнул ее...
...В ресторане дымно и шумно. Больше всего галдят американские солдаты,
расположившиеся за несколькими столиками недалеко от эстрады. Дальше столики
с французами, в углу четверо русских офицеров. Через плечо у одного висела
на красной ленте гитара. На эстраде пела моложавая женщина, белокурая, в
длинном серебристом платье с разрезом почти до пояса, так что мелькало голое
бедро. На лице ее морщины преждевременной усталости и только когда она
улыбалась, из глубины души всплывала придавленная годами трудной жизни
красота.
Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль вошли в ресторан, глазами ища
свободный столик. Затем Жерар пальцем поманил к себе метрдотеля, что-то
проговорил ему на ухо, сунул деньги и тот повел их через зал к свободному
столику, тут же приказал что-то официанту и тот, кивнув, торопливо ушел.
Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль сели за стол.
- Вон русские,- сказал Владимир,- два старлея и капитан... Я бы теперь,
наверное, был бы уже майором... или подполковником...
- Ты теперь - живой...- сказал Вахтанг.
- И свободный человек! - ухмыльнулся Жерар.- Гражданин мира!
- Грабитель и убийца,- язвительно добавил Даниэль.
- Кажется, мы одной веревочкой повязались,- парировал Владимир,- разве
не так?
- Хотел бы я знать, куда она нас приведет? - спросил Даниэль.
- Боюсь не туда, куда мы захотим,- задумчиво проговорил Вахтанг.
- Слушайте, а певичка ничего! - сообщил Жерар.- Да посмотрите же,
сукины дети!
Владимир посмотрел на певицу и ему показалось, что она тоже смотрит на
него. Она пела и улыбалась, плавно раскачиваясь над сценой, и маленький
оркестрик за ее спиной старался вовсю, и французские солдаты восхищались
больше всех, кричали, аплодировали, кто-то швырнул ей под ноги букет фиалок,
и она грациозно подняла их, послала французам воздушный поцелуй и продолжала
петь.
- Веселый народ австрийцы,- грустно улыбнулся Даниэль.- Была война - не
было войны, они веселятся и никаких гвоздей. Не то что мы...
- Они не видели настоящей войны,- сказал Владимир, продолжая глядеть на
певицу,- Жерар, как ты думаешь, у нее красивый голос?
- Замечательный! - с готовностью восхитился Жерар и подмигнул Даниэлю и
Вахтангу.- У нее голос настоящей оперной певицы! А фигура, как у греческой
богини!
- Да? - Владимир подозрительно взглянул на него.
- Неужели я похож на торговца, который хочет всучить тебе порченый
товар? - обиделся Жерар.
Владимир встал и пошел между столиков к эстраде.
- Как бы мы опять не влипли в историю,- сказал Даниэль, глядя ему
вслед.
Владимир подошел к эстраде, некоторое время ждал, глядя на певицу.
Теперь она смотрела на него и улыбалась. Она кончила петь и во время
короткой паузы, когда гремели аплодисменты и солдаты кричали: "Браво!",
Владимир спросил:
- Простите, фройлен, вы умеете петь по-русски?
- Немного,- чуть смутилась певица,- несколько русских песен...
- Каких?
- Ну... "Калитку" знаю... "Гори, гори, моя звезда"...
- Благодарю вас, фройлен,- Владимир раскланялся и пошел к своему
столику. Вид у него озабоченный.
- Ты договорился с ней с пулеметной скоростью,- сказал Жерар.
- Эх, если б была гитара... Она могла бы спеть "Калитку"...
- Может, я смогу помочь? - осторожно спросил Вахтанг.
- А ты умеешь на гитаре? - удивился Владимир.
- Не только...- усмехнулся Вахтанг,- я ведь консерваторию кончил...
- Ого! - выпучил глаза Жерар.- Консерваторию? Даниэль, как ты думаешь,
сколько еще талантов спрятано в этом грузине?
- Затрудняюсь даже предположить,- улыбнулся Даниэль.
- Я сейчас,-Вахтанг направился к столику, за которым сидели русские
офицеры.
- По моему, он это делает зря,- нахмурился Владимир.
- Господа... мой товарищ...- на ломанном русском проговорил Вахтанг,
подойдя к столику,- он немного поет по-русски... Можно вашу гитару? Две
минуты?
Русские сначала настороженно посмотрели на него, потом капитан
улыбнулся, сказал:
- Василий, дай ему гитару.
Василий тоже улыбнулся, снял с плеча гитару, протянул Вахтангу.
- Спасибо,- улыбнулся тоже Вахтанг.- Виват! Победа! Он вернулся к
столику, присел и взглянул на Владимира:
- Попробуем на троих. Я тоже знаю "Калитку",- он опытной рукой провел
по струнам, взял аккорд.
- Пошли! - Владимир решительно встал.- Только голос у меня так... для
компании...
- Ничего, дорогой, ничего...
Они направились к эстраде.
- Прошу прощения, фройлен, мы готовы спеть с вами "Калитку",- сказал
Владимир
Певица сделала знак рукой оркестру и музыканты умолкли. Стало тихо, и в
этой тишине начали мелодично звучать переборы гитарных струн, и певица
первая начала негромко:
- Отвори поскорее калитку...
Вторым вступил Вахтанг. Чуть хрипловатым голосом, с сильным акцентом,
но голосом сочным и глубоким. Третьим присоединился Владимир. Зал начал
невольно прислушиваться к голосам певицы, Владимира и Вахтанга. Играл он
мастерски, гитара плакала и волновалась, и голоса двоих мужчин вселяли в
души тревогу и надежду...
Когда они замолкли, ресторан взорвался аплодисментами, и больше всех
старались Жерар и Даниэль.
- Когда вы кончаете работу, фройлен? - спросил Владимир.
- К сожалению, я сегодня занята,- с извиняющейся улыбкой ответила
певица.
Подлетел официант с корзиной цветов, отдал ее Владимиру, а тот, в свою
очередь, протянул цветы певице.
- О-о,- улыбнулась она,- вы очень добры!
Владимир запихнул в корзину пачку денег, отчего у певицы глаза стали
вдвое больше. И вдруг Вахтанг легко вспрыгнул на эстраду и сделал
повелительный жест оркестру, приказывавший молчать.
И заиграл. И запел по-грузински... Это был плач по родине, это была
раненая надежда на встречу с ней, это были любовь и страдание. Гортанный
голос легко взбирался в самую высь нот и вдруг обрушивался вниз... и
оборвался на глубокой, торжествующей ноте...
Никто в зале не понял языка, но вновь взорвались аплодисменты. Вахтанг
поцеловал руку у певицы, спрыгнул с эстрады и пошел к столику с русскими
офицерами. Вернул гитару
- Большое спасибо...
- Слушай, ты ведь грузин, а? - спросил капитан.
- Ты понимаешь по-грузински? - спросил Вахтанг.
- Нет. Но у нас в роте был грузин, часто пел... А почему ты...- он
недоговорил, но Вахтанг понял смысл вопроса.
- Я из концлагеря,- Вахтанг присел за столик,- совсем недавно. Нас
освободили американцы.
- Документы есть? - поинтересовался капитан.
- Н-нет... Мы ушли на свободу и все... Вот думаю пойти в вашу
комендатуру...
- Без документа? - усмехнулся капитан.- А может, ты власовец? Или из
националистического батальона? Чем докажешь?
- Вот мой документ,- Вахтанг закатал рукава пиджака и рубашки,- близко
у локтя был вытатуирован номер,- это недостаточно?
- Недостаточно,- нахмурился капитан,- сейчас в Вене всякие ошиваются...
Пленные вообще...
- Что вообще? - Вахтанг весь напрягся.
- Да так... сдавались, чтоб живыми остаться, а теперь...
- Ты-и...- Вахтанг дернулся и кулак сжался сам собой, но в последнюю
секунду сдержался.- Извини, дорогой. Спасибо за гитару.
Он встал и направился к своему столику, русские офицеры настороженно
смотрели ему вслед, потом владелец гитары сказал:
- В комендатуру бы его...
- Черт с ним. Тут выпивки сколько, только отдыхать начали, а с ним
возись до ночи... протоколы, допросы... объяснения пиши... Ладно, братцы,
выпьем за победу!
...Вечер. Набережная Дуная. У пристани стояло множество небольших
катеров, украшенных гирляндами светящихся лампочек. Рядом полыхала неоновая
вывеска ресторана. У подъезда прохаживался Владимир, курил, то и дело
поглядывая на двери. Подъезжали и отъезжали машины. Суетился швейцар,
открывая двери. Неподалеку от Владимира стояли четверо французских солдат и
черноволосый сержант с тонкими усиками. Они о чем-то переговаривались,
смеялись и тоже поглядывали на двери ресторана.
И тут вышла певица в серебристом платье, в меховой пелерине, накинутой
на плечи. Она шла прямо навстречу Владимиру, улыбалась. Владимир, растерянно
смотря на нее, едва слышно вымолвил:
- Фройлен...
Но певица прошла мимо него и, оказывается, смотрела вовсе не на
Владимира, а за его спину, на брюнета - сержанта с усиками. Он отделился от
своих товарищей, встретил певицу изящным полупоклоном, взял под руку, что-то
быстро заговорил, улыбаясь и жестикулируя свободной рукой.
На лице Владимира появилась досада и разочарование. Он отшвырнул окурок
и уже хотел войти в ресторан, как вдруг заметил, что остальные четверо
французских солдат, подмигивая друг другу, пошли вслед за певицей и
сержантом. Владимир секунду раздумывал, затем направился за солдатами. Он
шел, словно привязанный, закуривая новую сигарету.
Он видел, как певица и сержант спустились по широкой бетонной лестнице
на пристань. Сержант продолжал о чем-то говорить, целовал певице руку повыше
локтя и жестом приглашал ее войти на катер, увешанный гирляндами лампочек.
Певица послушно ступила на шаткие деревянные мостки, и скоро они скрылись
внутри катера. Французские солдаты, следившие за ними, негромко смеялись,
затем один что-то сказал друзьям и тоже убежал по мосткам на катер, исчез
внутри. И по их жестам, сальным двусмысленным ухмылкам Владимир догадался,
что они собрались делать. Один из солдат, заметив его, загородил дорогу,
что-то сказал по-французски.
- Но это... нечестно, господа,- с трудом подбирая французские слова,
сказал Владимир.- Дама пошла с вашим другом, но зачем второй? Так даже
свиньи не делают, господа!
- Что, тоже хочешь? - улыбнулся один из солдат, высокий и носатый.-
Возьмем его в компанию, а, ребята? Этот немец тоже соскучился по женщине! -
и все дружно рассмеялись, кто-то даже приятельски хлопнул Владимира по
плечу. Владимир оттолкнул носатого солдата и решительно направился к катеру.
- Э-э, так нельзя! - остановил его носатый.- Очередь! Понимаешь,
очередь! Ты - последний! - он опять засмеялся.
И тут Владимир резко ударил его в челюсть. Охнув, солдат упал.
Остальные на мгновение растерялись. Владимир побежал к катеру. У самых
мостков его догнали, схватили за плечи, били наотмашь по голове. Началась
молчаливая драка. Слышен скрежет башмаков по бетону, хриплое дыхание, звуки
тяжелых ударов по лицу.
А из катера раздался протяжный женский крик. Владимир пытался
проскочить на катер, но всякий раз на его пути вырастал кто-нибудь из солдат
и драка закипала с новой силой...
...Жерар, Даниэль и Вахтанг сидели в ресторане. На эстраде гремел
оркестр и несколько полуголых девиц кордебалета плясали на сцене, высоко
вскидывая обнаженные ноги.
- Папаша мой был моряк! - перекрывая рев музыки, говорил Жерар.- Я его
почти не помню - все время пропадал в море. И погиб в Атлантике в шторм. А
мать пережила его всего на три года. Умерла от воспаления легких. Мне было
тогда двенадцать лет. И с тех пор я - один... А у тебя есть семья, Даниэль?
- Нет,- ответил поляк, то и дело поглядывая на дверь ресторана.- Отец
погиб в начале войны на границе, мать - при бомбежке, и сестра тоже... Все
погибли...
Вахтанг, казалось, не слышал, о чем они говорили. Сидел, глубоко
задумавшись, глубокая складка пролегла меж бровей.
- Да-а, грустно жить, когда у тебя нет никого на свете,- вздохнул
Жерар.- Скажу тебе честно, человеку нельзя быть все время одному.
Становишься злым. До войны я все ждал, что, наконец, влюблюсь по-настоящему
в какую-нибудь женщину... О-о, тогда я был бы счастлив! - Жерар посмотрел на
Вахтанга.- А у тебя есть семья, Вахтанг?
- Отца нету... есть сестра и брат... мать умерла,- односложно отвечал
Вахтанг и поднял голову.- Мне, кажется, с Владимиром что-то случилось.
- Что с ним могло случиться? - пожал плечами Жерар.
- Я чувствую...- Вахтанг встал.- Посидите, а я проверю...
- Хорошо,- Жерар тоже встал.- Посидите, а я проверю...
...Жерар вышел из ресторана, огляделся по сторонам. Сверкая фарами,
двигался поток автомашин, полыхала неоновая вывеска. Жерар подошел к
"майбаху", стоявшему на углу улицы, открыл дверцу и к нему бросилась собака,
виляла хвостом, лизала руки. Жерар с улыбкой гладил ее, говорил негромко:
- Что, собака? Скучно тебе одному? Ничего, дружище, скоро мы поедем
домой... И я накормлю тебя мясом...
Мимо Жерара пробежали несколько французских солдат, и он услышал, как
один сказал другому:
- Кажется, там наши дерутся!
Жерар захлопнул дверцу автомашины, заторопился за солдатами. Подойдя к
пристани, он увидел внизу, у катера, драку.
- Владимир? - закричал Жерар.- Ты здесь?
- Здесь! - отозвался из клубка сцепившихся людей Владимир.
Жерар в три прыжка слетел вниз и кинулся в драку. От его тяжелых
чугунных ударов солдаты попадали в разные стороны. На Жераре трещал смокинг.
Кто-то прыгнул ему сзади на спину, но он сбросил человека, крикнул:
- Черт возьми, я ведь тоже француз, негодяи! Остановитесь!
Но к солдатам подоспела помощь, и драка не утихала...
...Даниэль и Вахтанг сидели в ресторане, ждали. Оба все время
поглядывали на дверь. Наконец, Даниэль сказал:
- Ты прав, теперь уже точно что-то случилось. Пошли,- и они разом
встали, направились из ресторана...
...Они вышли из ресторана, направились к "майбаху". Уже издали они
увидели, как в машине беснуется овчарка. Она билась мордой и лапами о
стекло, скалила клыками, рычала и хлопья пены падали с морды на обшивку
сиденья.
Даниэль и Вахтанг оглянулись по сторонам, потом Даниэль открыл дверь, и
овчарка пулей выскочила из машины, помчалась по набережной к пристани,
распугивая редких прохожих.
- Пожалуйста, будь в машине,- сказал Даниэль.
- Я с тобой,- решительно ответил Вахтанг.
- У тебя плечо. Будь в машине. Кстати, в багажнике весь наш капитал! -
и Даниэль побежал по набережной вслед за овчаркой.
Овчарка влетела на пристань и с глухим, грозным рычанием бросилась в
самую гущу дерущихся. Вот она впилась одному солдату клыками в плечо и тот
отскочил в сторону с криком:
- Собака! С ними собака!
А овчарка, словно фурия, вертелась среди солдат, сбивала их с ног, била
клыками налево и направо. С криками, руганью солдаты начали разбегаться.
- Что, сукины дети, получили?! - громко хохотал Жерар и с маху ударил
какого-то солдата в челюсть.- А это тебе привет из Марселя, подонок!
Солдат полетел в воду с пристани, с шумом поднялся фонтан черной воды.
- Тыловые крысы! - издали кричали французские соддаты.- Если бы не
собака, мы бы вам показали!
- Если бы не собака, и если б вас был целый батальон! - закричал Жерар
в ответ и присел на корточки перед овчаркой, обнял ее, нежно погладил. - Ах
ты моя собака... ты моя нежная, умная собака...
И в это время появился Даниэль - он тоже успел поучаствовать в драке:
лацкан пиджака оторван, на скуле ссадина, тяжело дышал, облизывал сбитые
костяшки пальцев:
- Черт бы вас побрал! Мы будто сами напрашиваемся, чтоб нас загребли в
комендатуру... дураки... мальчишки...
Овчарка тяжело дышала, торопливо облизывала ссадины на лице Жерара, и
он блаженно улыбался:
- Ты ничего не понимаешь... нормальная драка...
- Из-за чего хоть сцепились?
- Разве у вас, славян, поймешь? А где Владимир? Он же был здесь!
И в это время из катера вновь раздался женский крик, и через минуту на
палубу поспешно поднялся черноволосый сержант с усиками. Он был без берета,
лицо исцарапано в кровь, галстук съехал в сторону, на куртке оторвано
несколько пуговиц.
- Проклятая бабенка,- выругался сержант, пробегая мимо. За сержантом
выскочил солдат. У него тоже расцарапано лицо, порван мундир. Жерар
засмеялся, глядя на них:
- Эй, ребята, куда так торопитесь? Может, выпьем по рюмке "Мартеля",
ха-ха-ха!
На палубу катера вышли певица и Владимир. Серебристое платье на ней
растерзано, она оглядывалась, растерянно повторяла:
- Пелерина! Боже мой, моя пелерина...
- Дура! - свирепо рявкнул Владимир,- чертова дура! - Он схватил ее за
руку и потащил за собой. Прошел мимо Жерара и Даниэля и даже не посмотрел в
их сторону.
- Кажется, остаток вечера мы проведем без него,- сказал Жерар...
...В спальне полумрак. На окне проплывали неоновые отблески. Владимир
курил, глядя в окно, говорил с глухой яростью:
- Я понимаю тех, кто это делает из нужды! Чтобы не умереть голодной
смертью! Чтобы накормить детей! Но я не понимаю, когда этим занимаются
просто так... ради удовольствия! С каждым встречным! С пьяными подонками!
За его спиной был слышен тихий плач. Певица сидела на кровати и
плакала, уткнув лицо в ладони. Она совсем раздета и обнаженное тело матово
отсвечивает. Кажется, оно выточено из мрамора. И мерцающие волосы
рассыпались по плечам.
- Тебе, наверное, хотелось, чтобы тебя изнасиловала вся эта бравая
компания! Как кобели в очереди к истекающей сучке?! Шлюха!
- Перестань... перестань... - она плакала, качая головой. Владимир
молчал, ожесточенно курил, прикурив от окурка новую сигарету, пристально
глядя в темноту.
- Ты ничего не понимаешь...- плачущим голосом говорила певица,- как
трудно... невозможно жить... Я пою в ресторане за пятьдесят оккупационных
марок... А буханка хлеба стоит сорок пять... А у меня есть еще старуха мать,
которая тоже хочет есть... И я должна одеваться, чтобы прилично выглядеть,
должна покупать пудру, духи и чулки... Я не знаю, кому эта война принесла
больше страданий, мужчинам или нам... Я, наверное, была бы счастлива, если
бы меня убили на фронте... Боже мой, ты ничего не понимаешь,- и она снова
заплакала.- Как мне противны ваши сальные похотливые рожи! Винный перегар
изо рта... жадные, нахальные руки... Владимир медленно подошел к кровати,
сел и осторожно погладил певицу по волосам, по обнаженным плечам.
- Извини...- с трудом произнес он.- Я дурак... Я просто пьяный дурак...
- Ты ведь не немец. Ты плохо говоришь по-немецки. Ты кто?
- Я русский...
- Русский? - она в страхе отшатнулась от него.
- Да, русский,- грустно улыбнулся он.- Зовут меня Володей. А тебя?
- Элиза...- вздохнула певица, подняв голову. От слез на глазах
размазалась тушь, темными полосками стекала по щекам.
- Ты здорово пела. Ты так здорово пела, что я сразу потерял голову,
когда услышал...- он обнял ее, поцеловал в испачканные тушью глаза, губы...
...Вахтанга в машине не было. Жерар осмотрел машину, сказал:
- Слушай, кажется, он и пистолет мой прихватил... здесь лежал, под
сиденьем... Куда он пошел?
Даниэль молчал, в растерянности оглядывался по сторонам. И вдруг Жерар
увидел на ветровом щитке небольшой клочок бумаги, взял его, вылез из машины:
- Смотри, что я нашел... Тут по-русски... Ты понимаешь по-русски?
Даниэль взял клочок бумаги, с трудом разобрал в прозрачном свете фонаря
неровные буквы русского алфавита:
"ДРУЗЬЯ, ПРОЩАЙТЕ. Я УШЕЛ. МНЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ НЕКУДА. Я ПОЛЮБИЛ ВАС ВСЕМ
СЕРДЦЕМ. ВАХТАНГ".
Даниэль смял в кулаке бумажку:
- Че-ерт! Где же его искать? О Бог мой, где его искать!?
- Что он написал? - спросил его Жерар.
- Он стреляться ушел, понимаешь? Стреляться! - Даниэль завертел головой
по сторонам, бросился к бульвару на набережной, закричал на бегу:
- Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
Жерар наклонился к собаке, вертевшейся рядом, проговорил:
- Давай собака, ищи Вахтанга! Ищи! Вахтанга!
Овчарка прыжками помчалась следом за Даниэлем и последним тяжело
побежал Жерар...
...Вахтанг действительно был на бульваре. Он сидел на лавочке в тени
громадного дерева, и в темноте его почти не было видно. Он смотрел на ночной
Дунай, на катера, освещенные гирляндами лампочек. Бульвар пустынен, с улицы
доносился рокот автомобилей. Он смотрел на Дунай, и рука с пистолетом лежала
на колене, и другой рукой поглаживал пистолет, и лицо его было спокойным...
...Лишь на мгновение мелькнула перед ним Кура, стиснутая горными
кручами, и древний монастырь на вершине горы... старые улочки Тбилиси...
Лишь на мгновение... Вахтанг тряхнул головой, приходя в себя, медленно
перекрестился, медленно произнес фразу по-грузински, переложил пистолет из
левой руки в правую, передернул затвор и приставил пистолет к сердцу. Прошла
секунда, другая... и вдруг из темноты послышалось частое громкое дыхание, и
перед ним выросла овчарка с разинутой пастью и вываленным языком. Она
остановилась, как вкопанная, и завиляла хвостом, и гавкнула совсем негромко,
словно, радовалась встрече. И из черной глубины бульвара Вахтанг услышал
протяжные крики друзей:
- Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
...Жерар, Даниэль, Вахтанг медленно шли по бульвару, и Жерар громко
возмущался:
- Как ты мог решаться на такое, не посоветовавшись с нами, сукин ты
сын! После всего, что мы пережили на войне! В этом проклятом концлагере! И
остались живы! Я думал, самый дурацкий народ на свете - это славяне!
При этих словах Даниэль усмехнулся, покачал головой, сказал:
- Слышал бы это Владимир...
- А, оказывается, есть еще более сумасшедшие люди! Грузины!
- Перестань...- тихо сказал Вахтанг.
- Почему ты не можешь вернуться домой? Что это за тайны такие? Почему я
не смогу понять?
- Потому что ты француз,- за Вахтанга ответил Даниэль.
- Отдай мой пистолет,- сказал Жерар.- Это наш общий пистолет,- Вахтанг
впервые улыбнулся, взглянув на него.
- Черт с вами! Я решил, как мы будем жить дальше! - махнул рукой Жерар.
- Решил без нас? - улыбнулся Даниэль.
- А вы все равно ничего не смыслите в жизни на западе. И потому
слушайте меня! Мы будем путешествовать! Поедем во Францию, потом в Италию,
потом в Южную Америку...
- А деньги? - спросил Даниэль.
- Нам будут давать взаймы,- подмигнул ему Жерар.- Решено! Завтра я еду
во Французскую миссию и разузнаю, как нам легче всего проехать во Францию.
- Боюсь, ничего не выйдет...- вздохнул Даниэль.
- Почему?
- Я хочу на родину...
- Ну вас к черту! И слушать ничего не хочу! Мы не для того каждый день
подыхали в концлагере! Теперь надо держать жизнь за горло! Вот так! - он
сжал здоровенный кулачище.- И не распускать нюни!
...Они лежали в постели, и лунный свет освещал полутемную спальню.
Владимир - на спине, с закрытыми глазами. Элиза, приподнявшись на локте,
смотрел а на него, гладила кончиками пальцев по обнаженной груди, осторожно
поцеловала в лоб, щеку. Ее волосы упали ему на лицо. Она улыбнулась и
прошептала:
- Володья... за столько лет я впервые счастлива... Господь услышал мои
молитвы...
Он вдруг открыл глаза и посмотрел на нее в упор:
- Что тебе нужно, чтобы ты всегда была счастлива?
- Ты...- она смущенно улыбнулась.
- А еще?
- Еще... немного... совсем немного денег, чтобы мы могли жить
вместе...- она наклонилась и поцеловала его, но Владимир не ответил на
поцелуй, смотрел на нее в упор:
- Сколько тебе нужно денег?
- Я же сказала... совсем немного...
Владимир вскочил с постели, вытащил из-под кровати саквояж, раскрыл его
и начал швырять на кровать пачки банкнот:
- На! Все бери! Хватит тебе? Хватит? Элиза в страхе смотрела на пачки,
на саквояж, на дне которого лежал пистолет.
- Что ты делаешь, Володья?
Он разогнулся, тяжело дыша, пошел к столику у окна, пошарил рукой в
поисках пачки сигарет. Налил рюмку, выпил, спросил:
- У тебя нет сигарет?
- Ты все выкурил... Ты очень много куришь, Володья...
- Подожди, я скоро вернусь...- и он вышел из номера...
...Улица перед отелем пустынна. Проезжали редкие автомашины, полыхали
рекламные вывески. Владимир медленно шел по улице. Спрашивал у редких
прохожих:
Прошу прощения, вы сигарет не продадите?
Прохожие испуганно прибавляли шагу, отвечая "а ходу:
- Извините, не курю...
Другие совсем не отвечали. Владимир зябко поежился. И вдруг заметил
патруль. Трое русских солдат и офицер в гимнастерке. На груди офицера и
солдат поблескивали ордена и медали. Владимир нетвердыми шагами направился к
ним.
- Ребята... здорово, ребята,- проговорил он пьяноватым голосом.-
Папиросы не будет, а? Сто лет не курил папирос
Солдаты посмотрели на лейтенанта. Тот секунду помедлил, потом достал из
кармана широких галифе пачку "Казбека", протянул Владимиру
|
